Рафаэль Сабатини
Одиссея Капитана Блада
борту; красный его корпус и золоченые порты сверкают в лучах заходящего
солнца. А рядом -- бело-голубая "Элизабет", не уступающая флагману по
мощности огня, и позади нее -- три корабля поменьше, на каждом -- по
двадцать пушек, все три захваченные в жаркой схватке, у Маракайбо, откуда он
их на днях
привел.
Этим кораблям,
именовавшимся прежде "Инфанта",
"Сан-Филипе" и "Санто-Нинно", Питер Блад присвоил имена трех парок [76] --
"Клото", "Лахезис" и "Атропос", как бы давая этим понять, что отныне они
станут
вершителями судеб
всех испанских кораблей, какие
могут
им
повстречаться в океане.
Проявив в этом случае юмор пополам с ученостью, капитан Блад, как я уже
сказал, испытывал довольство собой. Его команда насчитывала около тысячи
человек, и при желании он мог в любую минуту удвоить это число, ибо его
удача уже вошла в поговорку, а что может быть драгоценней удачи в глазах
тех, кто в поисках рискованных авантюр очертя голову следует за вожаком?
Даже великий Генри Морган в зените своей славы не обладал такой властью и
авторитетом.
Нет,
даже далее